Самара-акции

Из письма Гузели Зайнетдиновой, мамы Наили: «Дочка родилась раньше срока, почти месяц ее выхаживали в отделении патологии новорожденных, выявили поражение центральной нервной системы, порок сердца, судорожный синдром. Дочь не ела, плохо спала, постоянно кричала. Все это продолжилось и дома, когда нас наконец-то выписали. В четыре месяца Наиля перенесла коронавирусную инфекцию. После этого у нее начались судороги, и нас снова забрали в больницу...» →

Из письма Татьяны Парабиной, мамы Вовы: «Сын родился недоношенным, не дышал, весил всего 775 граммов, и легкие у него не успели сформироваться. Малыша поместили в реанимацию, подключили к аппарату искусственной вентиляции легких (ИВЛ). В четыре месяца у Вовы возникла непроходимость кишечника, ему сделали операцию – удалили пораженные участки. Сын тяжело восстанавливался, долгое время врачи давали самые мрачные прогнозы. А вскоре у малыша развилась пневмония, которая перешла в бронхолегочную недостаточность...» →

Из письма Юлии Глушко, мамы Богдана: «Сын родился здоровым, развивался по возрасту. В полтора года ходил, бегал и начал говорить первые слова. Мы готовились отдавать его в детский сад. В феврале этого года Богдан простудился. Врач диагностировали ОРВИ, назначила лечение, но сыну становилось только хуже. У него начались судорожные приступы, рвота. Богдана экстренно положили в больницу, но его состояние с каждым днем ухудшалось, малыш потерял все навыки, перестал даже держать голову...» →

Из письма Татьяны Суринской, мамы Артура: «До пяти лет Артур был абсолютно здоров – даже простудами почти не болел. Все изменилось, когда он проходил плановое обследование в поликлинике. Тогда врачи услышали у него шумы в сердце и направили нас на консультацию в Самарский кардиодиспансер. Там у Артура обнаружили врожденный порок сердца – открытый артериальный проток. Поначалу была надежда, что он со временем может закрыться сам. Каждые полгода мы приезжали на обследования в кардиодиспансер...» →

Из письма Татьяны Роговой, мамы Вовы: «Сын родился раньше срока, через два часа перестал дышать. Его поместили в реанимацию, подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Там же, в реанимации, у Вовы произошло кровоизлияние в головной мозг. Чудом он остался жив, кроме того, врачи отметили, что у ребенка неестественно увеличивается голова. Обследование показало, что у Вовы развивается гидроцефалия – водянка мозга. Его прооперировали – установили временный шунт для вывода лишней жидкости...» →

Из письма Шахзода Болтаева, папы Мухамеда: «Сразу после рождения сын начал задыхаться и весь посинел. Его экстренно госпитализировали в Самарский кардиодиспансер. Там выяснилось, что у малыша тяжелая форма порока сердца, при которой полностью нарушено внутрисердечное кровоснабжение. Врачи сразу сообщили, что по жизненным показаниям Мухамеду необходима операция. Причем провести ее нужно как можно скорее, иначе сыну грозит дыхательная недостаточность, он может погибнуть...» →

Из письма Екатерины Тюповой, мамы Тимофея: «Тимофей родился в срок, сразу закричал, задышал. Но через сутки врач услышал шумы у него в сердце и для уточнения диагноза направил нас в Самарский кардиодиспансер. Там сына снова обследовали и выявили у него порок сердца – открытый артериальный проток. Поначалу была надежда, что проток со временем закроется самопроизвольно. Каждый год мы приезжали на плановые обследования в кардиодиспансер. Время шло, порок никак не проявлялся, но Тимофей рос болезненным и вялым…» →

Из письма Анны Яицкой, мамы Нестора: «В возрасте двух месяцев у нашего сына Нестора появилась сыпь под подбородком. Педиатр назначила мази от потницы, но они не помогли. Вскоре появились вкрапления красного цвета, а площадь поражения выросла. Врач-дерматолог предположила у сына гемангиому (доброкачественное опухолевидное разрастание сосудистой ткани. – Русфонд) и направила нас к онкологу в областную детскую больницу. Там Нестора обследовали и поставили под вопросом диагноз „мальформация кровеносных сосудов нижней трети лица“. Назначили лечение, но оно не дало эффекта...» →

Из письма Евгении Жигалиной, мамы Гриши: «До полутора лет сын был здоровым, активно развивался, даже начал говорить. А потом заболел с высокой температурой, которая держалась пять дней и никак не сбивалась. Через два месяца я заметила, что Гриша постепенно утрачивает все навыки: перестал говорить, реагировать на имя, избегал смотреть в глаза. Сначала врачи сказали, что я напрасно бью тревогу. Но когда через полгода откат в развитии сына стал еще заметнее, предположили аутизм. Гришу тщательно обследовали, и выяснилось, что у него врожденное поражение центральной нервной системы...» →